Юность - один из самых ценных даров человеческой жизни. Прекрасное время безграничных возможностей, но такое недолгое. Нежное, словно цветок розы, но увядающее быстро и бесповоротно от грубых прикосновеней этого мира.
И вот, безмятежный дух юности, что только-только начал просыпаться в Лукреции под теплыми лучиками любви, заботы и защиты, в любую минуту грозился пропать, спугнанный жизненами невзгодами. А непорочная, открытая душа закрыть свои ворота ото всех, кого раньше могла принять с распростертыми объятиями.
Положение Борджиа, что резко сменилось с назначением Родриго главой Святой Церкви, требовало своего. Необходимость вынуждала Папу Римского выдать свою дочь за одного из представителей древнего и уважаемго итальянского семейства. Политика - тонкое и жестокое искусство, которое любило выпрашивать у своих игроков самые кровавые дары из всех возможных. И была весьма скупа на ответные подарки.

- И вы молитесь столько раз на дню? - сидя в тени деревьев, Лукреция с большим интересом слушала о жизни своего турецкого знакомого и гостя Ватикана по совместительству. Девушка наслаждалась обществом Джема, и ее душу не обременяли совершенно никакие неприятные думы. Молодой человек отвечал на все вопросы юной Борджиа с широкой и добродушной улыбкой.
- Да, обязательно, в любом месте, в котором находиться человек, в нужное время он обязательно начнет молиться.
- Но на это же нужно столько времени, - удивление белокурой красавицы было так мило, что Джем снова не сдержал широкой улыбки. - Как же вы успеваете заниматься повседневными делами?
Увлеченные беседой молодые люди далеко не сразу заметили приближение Родриго. Появление Папы Римского застало врасплох юного Джема, который тут же замолчал. Резкая смена выражения лица мавра заставило Лукрецию повернуться.
- О, отец, - девушка тут же подскочила с места, спеша обнять главу семейства Борджиа.
- Святой Отец, - Джем, смущенный пронзительным взглядом Родриго, склонил голову. Глубокое уважение перед главой Святой Церкви, вызывало в молодом человеке некое благоговение, которое было хорошо заметно со стороны.
- Мы бы хотели побеседовать с нашей дочерью Лукрецией наедине, если наш гость не возражает.
- Думаю, мы еще успеем побеседовать с нашим гостем в другое время, - девушка обернулась к мавру, очаровательно улыбаясь на прощание.

Прогулки с отцом по тенистым аллеям из кипарисов с недавнего времени стали настоящим событием. Даже брат, с которым в былые времена Лукреция проводила по несколько часов каждый день наедине, теперь очень резко появлялся в палаццо Борджиа. Вынужденные, но печальные изменения было сложно игнорировать даже в беседах с Джемом.
- Кажется, юный посол Константинополя очарован нашей дочерью.
- Не думаю, что это можно толковать данным образом, - в разрез со словами, щеки Лукреции чуть покраснели. - С ним приятно проводить время. Мы много разговариваем, Джем рассказывает мне о своей стране и обычаях.
До сего дня Лукреция не знала, как живут в заморских странах. Она не знала ни о нравах того народа, ни о положении в обществе тех или иных людей.
- Он рассказал, что у них разрешено иметь сразу трех жен, - пожалуй, из всего того, что узнала младшая Борджиа из рассказов их гостя, именно это оставило неприятный отпечаток в ее душе.
Подозрительно часто в разговорах стали мелькать темы замужества, что немало настораживало Лукрецию, но все же недостаточно, чтобы та начала размышлять об этом. Детская наивность мешала увидеть суть всего происходящего. Беспечность не позволяла принять мысль о том, что именно сейчас может случиться такая вещь. Лукреция искренне полагала, что Родриго еще не скоро объявит о том, что его единственная дочь готова к заключению брака. И если в голове Александра VI начинали теплиться подобные мысли, то их тут же развеет мать и Чезаре.
- О чем ты хотел поговорить со мной, отец? - любопытство требовало удовлетворения.