Низко склонив голову, прислонив сложенные в молитве ладони к губам, Катрин попыталась незаметно искоса взглянуть на Луизу, которая, как и полагалось, осталась на изящной резной деревянной скамье, предназначавшейся исключительно для особ королевской семьи. Её Величество молилась усердно, хотя, поистине, трудно было бы найти во всей Франции девушку столь благочестивую, насколько таковою было нежное белокурое создание, с трогательным трепетом лепечущее молитвы позади герцогини де Гиз.
Лотарингская принцесса сидела молча, прислушиваясь к каждому шороху и ожидая подходящий момент, ради которого проделала столько ухищрений. В церкви было тихо, три колокола церковной звонницы – Винсент, Герман и Мария, кровавые вестники святого возмездия Варфоломеевской ночи, теперь мирно дремали в преддверии новой битвы некогда начатой безжалостной войны. Теперь эта церковь прославляла не столько высокочтимого по всей стране святого Германа Осерского, сколько гнев Екатерины Медичи.
Герцогиня подняла взгляд на фламандский деревянный алтарь, на витраж-розу со стрельчатым фронтоном, из которой сочились мягкие пёстрые лучи, оседая на полу вытянутыми пятнами крашеного света. Сидеть без дела было невмоготу, а молитвы уходили куда-то сквозь сознание, поглощённое мыслями о будущем разговоре. Вдруг среди треска свечей послышался шорох ткани – Луиза де Водемон окончила молитву и поднялась. Катрин невольно обернулась, боясь упустить королевскую пташку из своей клети огненной готики, но та всё же не отступила от положенного ей сценария действ. Королева бесстрастно прошагала к исповедальне, не замечая свою подданную, что обожгло герцогиню де Монпасье вспышкой желчного гнева, подкатившего к горлу. Катрин с трудом борола в себе смятение, когда видела Луизу: кипучая зависть и ревность, которые она пыталась задушить время от времени, встрепенулись яркой вспышкой, и в сердцах герцогиня уже было пожалела о своём рвении быть снисходительной к участи королевы. Запальчиво развернувшись, сверкнув угольками глаз, принцесса сделала было шаг к выходу, но всё же остановилась, ухватившись за спинку скамьи. Сделала глубокий вдох со сладковато-пряным смолистым запахам ладана и взяла верх над минутной грешной слабостью. О Луизе, смирив гнев, Катрин всегда, особенно теперь, думала не столько с чистотой истого милосердия, сколько с неким снисхождением к той, что причастна к дому Лоррейнов, который, как бы там ни было, следует оберегать и не пятнать смертельными кровопусканиями. Луиза, которую весь свет мог счесть сошедшим с небес ангелом, была бы прекрасной королевой, но не при этом короле. Она сильна духом, но не нравом, подобно своей свекрови. Генрих, обласканный матерью, столь любимый и захоленный, сам, по мнению некоторых представителей двора, схожий с богобоязненной, но балованной девой, столь жалким образом оставивший польский престол – не может стать оплотом сильной власти и Великой Франции. То ли дело дражайший братец Гиз – вот уж король так король, а не кукла своего шута.
Екатерина-Мария решительно скрылась с глаз камеристки королевы. Герцогиня колебалась: стоит ли устраивать очередной маскарад с переодеванием в монашка, но решила, что уж лучше расположить к себе Её Королевское Святейшество искренностью и прямотой. Святой отец, само собой, рьяный приверженец Лиги, пустил сестрицу Гизов в исповедальню вместо себя без лишних вопросов, хотя спокойствие его совести перед Господом Катрин, не гнушаясь, выкупила щедрым «пожертвованием» в пользу церкви Сен-Жермен-л’Оксерруа или, если быть честными, отдельных её духовных представителей, разделивших меж собой тугой мешочек с десятками бряцающих экю.
Герцогиня сделала неуклюжий хромой шаг внутрь, ловко усевшись. Она не стала ждать, когда Луиза начнёт говорить, стоило избежать дальнейшей неловкости.
- Ваше Величество, пусть моя дерзость не оскорбит Господа и Вас, - начала она тихим, но уверенным голосом, - но уверяю, я сумею подарить душе Вашей истинный покой.
Принцесса затаилась, она была спокойна, надеясь на благоприятный исход, однако, зная, что дверь церкви уже прочно заперта и разговору этому быть, станет королева протестовать или нет. Тем не менее, Катрин не желала применять силу и хоть толику принуждения, они помогают сосредоточеннее слушать собеседника, но не внимать его словам в той мере, в коей это было необходимо.
[NIC]Catherine de Lorraine[/NIC][AVA]http://s5.uploads.ru/i5uPa.jpg[/AVA][STA]Aut Caesar, aut nihil[/STA]
[SGN]Кто меньше полагался на милость судьбы, тот дольше удерживался у власти.[/SGN]
