Последние восемь лет Авдотья Романовна Вразумихина очень странно считала года. Она обращала внимание не на то, сколько времени прошло, а на то, сколько осталось до возвращения Роди. Время текло мучительно медленно. С Дмитрием Прокофьевичем они мечтали перебраться в Сибирь, ближе к Родиону. И постоянно что-то мешало осуществить этот замысел. То не хватает средств, то Дмитрию дают хорошую работу, которую грех терять, то болезнь матери, то беременность и появление детей. Последнее вовсе закрепило семью в Петербурге, лишая решимости отправиться за Урал. Будучи маленькими, дети нередко болели. Обычное дело для северной столицы, полной ветров и сквозняков. Страшно было представить, что случится с ними в холодной Сибири...
Таким образом, мечта перебраться к Роде так и оставалась мечтой. Скорее по привычке Авдотья с Дмитрием вспоминали об этом, копили, строили планы... Но понимали, что всё это бесполезно. Обязательно что-то помешает.
Это стало окончательно ясно, когда Дмитрия пригласили на престижную работу в Америку. Его переводческая деятельность уверенно шла в гору, и его контора, еще небольшая, процветала. Бывало, что ему делали заказы из других стран. И иногда он и сам ездил в Европу, обычно ненадолго, стремясь поскорее вернуться к семье. Но так далеко - в Америку - и так надолго он уехал впервые. Без мужа Авдотья мучилась от тоски, наполняя дни бытовыми хлопотами, которые хотя бы немного помогали убивать время.
Письма приходили с огромной задержкой, к тому же всё реже. То же самое с письмами от Роди. Авдотья сходила с ума от этого, чувствуя себя запертой. Она скрывала свою тоску, но ночами плакала в подушку.
Не умея более владеть собой, она решилась. Решилась отправиться к Дмитрию. И вернуться вместе с ним. Он писал, что пробудет в Нью-Йорке еще несколько месяцев. Этого времени должно было хватить, чтобы добраться до этого города из Петербурга.
Детей Авдотья Романовна оставила дома на попечение матери, которая, сколько ни уговаривала, не смогла отговорить самоотверженную дочь от безумного, казалось бы, поступка. Вразумихина была настроена решительно, хотя и горестно было покидать семью. Она чувствовала, что нужнее сейчас там, Диме. Расцеловав со слезами на прощание детей и мать, она отправилась в рисковый путь.
Сначала из Петербурга пришлось добраться до Ливерпуля. Провести в Англии пару дней и сесть на новейший пассажирский корабль SS Britannic. К новым вещам Авдотья, как правило, испытывала недоверие, особенно если речь о таких крупных вещах, как транспорт ил тем более корабль. Но отступать было поздно, начало пути уже положено, и осталась последняя преграда - пересечь Атлантику.
Хоть Авдотья Романовна и думала сделать мужу сюрприз, она все-таки написала ему письмо из Ливерпуля. Впрочем, оно дойдем немногим раньше ее появления, так что сюрприз удастся.
С необъяснимым волнением она зашла на корабль. Человек помог с багажом, показал каюту. Здесь было очень уютно. Тем не менее, чем дальше SS Britannic отходил от берега Англии, тем тревожнее становилось на душе. Наверное, от того, что всё дальше уплывала от Авдотьи родина.
Дни плавания она проводила за чтением, заметками и рукоделием. Общие вечера и развлекательные мероприятия почти не посещала. Словно монашка, чуждалась общества. Но примерно на вторую неделю плавания она по-женски заскучала. Вечерами пассажиры собирались в зале на ужин, как правило, звучала музыка, после ужина иногда давался небольшой бал. В этот раз Авдотья решила не сбегать с вечера очень рано и понаблюдать за происходящим. Может быть, развеяться немного. Даже в свои тридцать лет она оставалась тиха и неприметна, однако поражала стойким и одновременно мягким характером, а также добрым взглядом и ангельской - как уверял Дмитрий - улыбкой.
Гуляя до ужина по палубе, Авдотья наблюдала за людьми вокруг, думая о своем. Так она обратила внимание на женщину в красивом платье с мальчиком. Невольно Вразумихина вздохнула и опустила взгляд на свое платье, которое было темных оттенков, сдержанное и довольно скромное. Она могла позволить себе платье лучше, но настолько привыкла к скромному наряду, что иначе чувствовала себя неуютно. Дмитрий восхищался этим, но женщины в обществе насмехались над этим за спиной. Думая так, Авдотья стыдливо отвернулась к морю. Ей вдруг тоже захотелось красивое платье... И чтобы дети были рядом. Странно было чувствовать зависть к совершенной незнакомой женщине.
Увлекаемая необъяснимым порывом, Авдотья снова стал наблюдать за женщиной с мальчиком. Мальчик это заметил и улыбнулся ей. Авдотья чуть смутилась, но не отвернулась и тоже улыбнулась. Это стало напоминать игру в гляделки. Заигравшись, Вразумихина едва не натолкнулась на прохаживающую по палубе пожилую супружескую пару американцев. Растерявшись, машинально извинилась на французском, хотя и знала немного английский. Чувствуя себя неловко, отошла к краю палубы, жадно вдыхая ветер, пахнущий морем, и немного строго покосилась на мальчика, как бы говоря: "вот что бывает, если заиграться".